– Ваши отношения с Чарли вышли на новую ступень, не так ли? – спросил меня Рич, пока мы ехали по направлению к Оксфорду.

– Э-м-м… С чего ты взял?

– Чарли всю неделю странно себя вёл, даже заплатил за моё пиво пару дней назад. Он мне сказал, – добавил Рич. – К тому же ты все время улыбаешься.

Я улыбнулась ещё шире.

– Только не говори его маме.

– Даже не думал.

– Она меня пугает. А тебя?

– Нет, не очень. Она тебе понравится, когда ты получше её узнаешь.

– Ясно. А расскажи мне об Анне. Какая она?

Задав этот вопрос, я наблюдала за реакцией Рича, поскольку помнила, что Чарли говорил о его несчастной любви к Анне.

– Она сексуальная.

– Иногда вы, парни, бываете такими поверхностными. Как лужи.

– А вот это уже комплимент. Во-первых, ты сказала «иногда». А во-вторых, в нашей дождливой стране лужи бывают очень даже глубокими. Настолько глубокими, что однажды в сочельник мне пришлось выплывать через пассажирское окно моего затопленного автомобиля.

Я засмеялась.

– Ну ладно, какая она на самом деле? Я хочу узнать все сплетни до того, как мы приедем.

– Ну, она журналистка, работает в модном издании, довольно долго жила в Нью-Йорке, но недавно разругалась со своим парнем. Он оказался женат и вёл двойную жизнь.

– Лживый урод.

– Это точно. Но Анна никогда не умела разбираться в людях. Мы встречались больше года. – Он включил музыку. – А потом она вычеркнула меня из своей жизни.

– Почему так получилось, Рич?

– Я тоже ума не приложу, я же мечта любой девушки, – попытался пошутить он, но его выдавали покрасневшие щёки.

– Что ж, ей же хуже.

– Я тоже стараюсь себя в этом убедить. Как бы то ни было, мы бы все равно не ужились вместе. Она зажигательная и открытая. Я для неё слишком спокойный и нерасторопный. Как там это называется? Две противоположности?

– Инь и ян?

– Точно! Я инь, она ян. Инь ян нет работать, – добавил он с ужасным китайским акцентом.

– Иногда это работает, – возразила я, вспоминая о своих родителях. – К тому же, мы с Эдвардом были слишком похожи, у нас получился инь и инь, поэтому нам намного комфортнее быть друзьями. Может, тебе стоит поговорить с ней?

– Чтобы она опять растоптала моё сердце? Нет, спасибо. Скажу тебе честно, Кас, с этими Беллами надо держать ухо востро.

Когда машину тряхнуло на «лежачем полицейском», мне вспомнился тот день, когда Чарли впервые привёз меня в родительский дом. Это было больше года тому назад. Я вдруг осознала, сколько всего хорошего произошло с того дня, и насколько я была счастлива сейчас, в этот самый момент. Я хотела навсегда остаться в сегодняшнем дне.

Когда мы заехали во двор, Рич посигналил. Из дома вышли Чарли с отцом. Он открыл дверцу машины и расцеловал меня в обе щеки.

– Как доехали? Я скучал по тебе, – прошептал он мне на ухо.

Достав с заднего сидения кресло и съёмные колёса, Чарли поставил их передо мной. Пока я соединяла конструкцию, я чувствовала на себе взгляд его отца.

– Так интересно наблюдать, как ты это делаешь, – заметил он. – Какие хитрые нынче технологии. Могу я взять твой чемодан, Кассандра?

– Спасибо, мистер Белл. И, пожалуйста, зовите меня Кас.

– Тогда и ты зови меня Генри, – добродушно ответил он. – Когда ты говоришь «мистер Белл», я чувствую себя стариком.

Когда Генри зашагал к дому с моим чемоданом, Чарли наклонился и поцеловал меня в губы.

– Вас точно раскроют, – подзуживал нас Рич, неся в руках свой чёрный смокинг.

– Боже мой! – взвизгнула Анна. Рич уронил свой костюм на пол, когда она повисла у него на шее.

На ней были узкие джинсы и мешковатый розовый свитер. Короткие волосы выкрашены в натуральный блонд.

– Моя сестра, Анна, – представил её Чарли. – Хотя ты, наверное, уже догадалась.

Она посмотрела на меня через плечо Рича.

– О, чёрт, извини! – Подходя ко мне, она наступила на воротник его рубашки. Рич подобрал свой костюм с пола, не проронив ни слова.

– Анна, знакомься – это Кас.

Она наклонилась ко мне, чтобы поцеловать в обе щеки. Анна отличалась красотой девочки-сорванца. На лице не было ни грамма косметики – исключительная природная миловидность. Ее голубые глаза, казалось, должны были светиться в темноте. А её короткое каре подчёркивало изящную шею и благородные черты лица.

– А где твоя собака? – поинтересовалась Анна.

– Я оставила Тикета у своей подруги Сары, – объяснила я. Мэтт обожал собак, поэтому они сразу согласились приютить Тикета у себя. Завтра они собирались взять его на пикник в Хэмпстед-Хит.

– Какая жалость! Мне так хотелось с ним познакомиться! Я умираю от голода! – воскликнула она, потянув Рича по направлению к гостиной.

Чарли положил руку мне на плечо, но поспешно одёрнул её, как только Анна обернулась к нам, чтобы поторопить.

После лёгкого обеда мы отправились на прогулку вокруг поместья. Миссис Белл решила к нам не присоединяться. Рич и Анна размеренно шагали впереди, в то время как Генри останавливался каждые три минуты. Он сказал мне, что тщательно пометил названия всех посаженных им деревьев, поскольку после его смерти никто не сможет сказать, что есть что.

– Каждое дерево символизирует какое-то важное событие в моей жизни, – заявил он. – Например, вот это я посадил, когда родился Чарли. Дерево называется Metasequoia glyptostroboides[35].

– Я никогда в жизни это не выговорю, – восхитилась я.

– Папа знает латинские названия всех своих деревьев, – сказал Чарли.

– Другое его название – просто метасеквойя.

– А вот это нетрудно запомнить.

– Она сейчас должна достигать двенадцати метров в высоту, – продолжал Генри. – Это быстрорастущее хвойное дерево. Сначала, по весне, у него розовые листья, а ближе к лету они становятся зелёными.

– Должно быть, интересно наблюдать за сменой цветов, – предположила я.

– Да, это удивительное зрелище. Пойдёмте дальше. Вот красавица Liquidambar styraciflua[36].

– Генри, вы специально говорите по-латыни, чтобы покрасоваться!